Александр Конторович - Пепельные люди [СИ]
— А ты как это выяснил?
— Так там табличка соответствующая есть. Я, как трубку эту снял, так со старшим лейтенантом и пообщался. Он, бедняга, чуть микрофон от удивления не проглотил!
— А капитан этот про узел связи знал?
Виктор некоторое время молчит.
— Не могу ничего по этому поводу сказать… Там счетчик хитрый есть. Видно, когда дверь в последний раз открывалась.
— И когда же?
— Год назад. А ребят этих сюда восемь месяцев как прислали. До них тут другие сидели, и командир у них другой был. Так что вниз они, скорее всего не лазили. Да и пылюка там… следы было бы видно.
— Как меня задолбало тут всё! Интриги какие-то, чуть не заговоры, сам чёрт ногу сломит. Доигрались уже — полмира, если не больше, в развалинах лежит, а туда же! Всё никак не успокоимся.
— А ты сам в эти игры разве не мастак играться?
— Да идут они!
— Тогда, чего взбеленился? Или у нас с тобой и без того работы не хватает?
— Уж чего-чего, а этого не отнять!
— Ну так, делами и занимайся! Меня, думаешь, не колбасит от всего этого бардака да кровищи?!
Странное заявление в его устах. Вот уж от кого услышать такие речи не ожидал!
— Не знаю…
— И похлеще твоего подкатывает! Я-то своих клиентов временами крупным планом вижу! Не робот, чай, тоже человек живой! Оттого и фляга всегда с собою… А с тебя и спрос больше!
— С хрена ли?
— А кто всю эту бодягу затеял? К кому народ так и прёт? Не ко мне же?
— Ну… так ведь недолго тоже будет… доберусь до списков…
— А до той поры — держись! И под пули не лезь! Хватит уже! А то я на звание и не посмотрю… сам тебе ноги набок заверну!
— Присаживайтесь, — указываю визитеру на стул. — Как самочувствие, Олег Петрович?
Поливанов грузно садится на предложенный стул.
Видок у него…
Надо полагать, крушение амбициозных планов здорово выбило его из колеи. Он даже похудел и лицом осунулся.
— Спасибо, могло быть и лучше, — отвечает он.
— Ну, это в значительной степени, от вас самого и зависит, — пожимаю плечами и киваю на стол. — Все болезни от нервов… Чаю хотите? Разносолами и деликатесами я вас побаловать не могу.
— Отчего ж так? На складах эти продукты есть.
— Не спорю. Однако, мы решили оставить эту категорию продовольствия на крайний случай. В ближайшее время, ожидаем здесь большое количество беженцев из пострадавших мест. Вот для них могут потребоваться высококалорийные продукты. Как раз эти и подойдут.
— Хм! Кормить беженцев икрой?
— А почему нет? Среди них и дети могут быть. С продовольствием там не ахти…
— Дело ваше. Что от меня-то хотите? Обещали же отпустить…
— Стрелять не надо было.
— Так это не я стрелял! Это Вашадзе, с него и спрос.
— С вас тоже есть что спрашивать.
— Например?
— Почитайте… — кладу перед ним на стол несколько листов бумаги. — Это касается обстоятельств организации побега заключённых. Ну и некоторые другие интересные моменты отмечены…
Пока бывший губернатор листает бумаги, я смотрю в окно. На плацу проходят занятия с нашими ополченцами. Инструкторы из числа бойцов СОБРа гоняют их в хвост и в гриву. Иногда мне даже жалко этих простых парней. Большинство из них, если и служило в армии, то уже успели порядком подзабыть былую науку.
— Это… — произносит Поливанов враз осипшим голосом, — всё это ещё надо доказать!
— Кому?
— В смысле? — не понимает он вопроса. — Ну… суду… присяжным, наконец! Дела такого рода должны быть рассмотрены судом присяжных!
— Зачем? В том смысле, что доказывать-то особо и нечего. Разве что, мелкие эпизоды… так и без них у вас там столько накручено. На три пожизненных срока тянет легко.
— Вы не посмеете!
— Да? — внимательно смотрю на него.
Под моим взглядом он обмякает и как-то даже меньше ростом становится.
— Это произвол…
— Ещё скажите, что будете жаловаться. Нет, не подумайте, что я вам этого не разрешаю! Милости прошу, пишите! Только вот кому?
— Ну… общественность…
— С удовольствием повесит вас и всю вашу команду на ближайших фонарях. Хотите, эксперимент проведём? Выведу вас на плац и отзову охрану. А? Рискнём? Ей-богу, клянусь принять любой вердикт, который вынесет вам население города. Скажут власть отдать — отдам. Ну, а если к фонарю потащат… — развожу руками, — тоже мешать не стану.
— Вы же умный человек. Вам что, доставляют удовольствие такие издёвки над беспомощным пленником?
О, как! Сразу беспомощным стал, ты гляди!
— Нет. Просто хочу, чтобы вы усвоили простую истину.
— И какую же?
— Между вами и фонарём сейчас стою только я. До той поры, пока вы мне интересны. Вы что же думали, можно безнаказанно творить всевозможные гадости окружающим, прикрываясь подставными фигурами и послушными марионетками? Мол, адвокаты всегда отмажут? Вынужден разочаровать — не отмажут. Кончились те времена.
— Ой ли?
— Хотите поспорить? Помощи ждёте? Напрасно. Убежище своё, Олег Петрович, хорошо изучить успели?
— Да. А в чём дело?
— Неужто? И про нижний уровень, то есть, третий этаж, всё знаете… А чтой-то лицо так побледнело?
Губернатор действительно стал белым, как бы кондрашка его не хватила невзначай.
— Какой… какой нижний уровень? Там всего два этажа…
— Три, Олег Петрович! Три этажа в бункере этом! И третий существенно превосходит два других, вместе взятых. Хотите знать, откуда я про это выяснил?
Говорить он не может и только кивает.
— Малкин рассказал. Начальник охраны. Открыл и коды управления сообщил. Так что, и помимо губернатора у него начальство имелось… и его он слушал более внимательно. Недолго царствие ваше продлилось бы, ох, как недолго… Статисты, они, знаете ли, иногда в больших чинах ходят… Ну что, всё ещё помощи откуда-нибудь ожидаете?
Нет, сегодня разговора не будет. Из Поливанова сейчас верёвки вить можно, он и не мяукнет, настолько его потрясли мои откровения. Голова в таких ситуациях не работает вообще, а бессвязный бред никому не интересен.
Вызываю охрану и передаю им бывшего губернатора. У него аж ноги подгибаются, настолько потрясён моими словами. Да… слабовата нынешняя элита в коленках. А с другой стороны — откуда другим-то взяться? Таковые качества в наше время очень даже приветствовались. Чиновник не должен был быть слишком уж самостоятельным, опасное это дело. Да, ежели он ещё и на посту большом поставлен… даже мысли такие — и то уже криминалом были. Человек должен был быть управляемым. И, желательно, на чём-то неприглядном эту уверенность обосновывать. Чиновник без страха перед вышестоящим начальством — вещь, немыслимая даже в принципе! Вот и вырастили таких вот… поливановых.
Сплюнув с досады на пол, выхожу во двор. Сегодня ещё много дел предстоит. Уже скоро будем мы караван снаряжать. Поедем с отцом Михаилом к его пастве. Люди там уже, поди, последний хрен без соли доедают, а мы тут дурью всякой занимаемся. По лесам скачем, друг в друга стреляем… не дело это.
Выйдя из ворот, заворачиваю за угол… и останавливаюсь.
У обочины стоят два громадных монстромобиля. Точно таких же, какой мы приспособили в поездку. Около них в живописном беспорядке расположилось человек пять. Все с пистолетами на поясах. От ворот на них искоса поглядывает часовой. А в глубине двора нарисовалось с десяток людей с оружием. На улицу они пока что, не выходят и ведут себя тихо. Правда, и компания автомобилистов не даёт никаких поводов для беспокойства. Интересно, а это кто такие будут?
Увидев меня, один из сидящих около машин людей, встаёт и подходит ко второму автомобилю. Поднимается по лесенке к кабине.
Почти сразу же распахивается дверь (часовой у ворот тянет руку к автомату), и из кабины появляется здоровенный дядька. Размер одежды у него… шестидесятый, не меньше. Заросший почти до глаз черной бородищей, он неторопливо спускается вниз по лесенке. Хотя, сопровождающие его люди и встают при появлении этого дядьки, однако же помогать никто не спешит.
Так… Надо понимать, по мою душу гость. За машину ему обидно стало, вот на разборку и прикатил.
Ну что ж… поговорим.
Дядька тем временем уже ступил на землю и, не торопясь, направляется в мою сторону. Нехорошо быть невежливым, тем паче, это у меня перед ним "косяк", а не наоборот. Делаю несколько шагов ему навстречу.
— Господин Рыжов? — осведомляется хриплым басом бородач.
— Товарищ. Не прижилось, знаете ли, в наших краях это новорусское обращение.
— Ха! Так и я далеко не "новый" русский! Скорее уж — старый!
— Ну… лет вам не так уж и…
— Я не про года говорю! Позвольте представиться — Калин Сергей Германович. Пенсионер!
— Охренеть, какая у вас пенсия! Поди, персональная?
— Лучше! Заработанная! Я, уважаемый, строитель! Д о м а строил. Правильные, ежели вы это понимаете. Оттого и с нынешней властью плохо уживаюсь. Не умею, знаете ли, халтуру и ширпотреб гнать! Дом должен крепким быть! Таким, чтобы не стыдно было туда гостей пригласить.
